Городские миазмы

Задолго до открытий Коха и Пастера, и продолжительное время после, одной из наиболее влиятельных теорий распространения заболеваний была теория миазмов. Миазмами называли «вредоносные зловония», возникавшие в результате распада органической материи. Проще говоря, утверждалось, что гнилостная вонь повинна в тифе, холере, чуме или хламидиозе. Распространение теорий и практик деодоризации в XIX веке связано вовсе не с тем, что люди внезапно осознали окружающий смрад, устыдились, начали активно мыться-душиться и ступили на порог новой цивилизованной и ароматной эры. Дурные запахи воспринимались как прямая угроза болезни. Развитие системы общественного здравоохранения и борьба за «чистый воздух» во второй половине XIX века были связаны с весьма насущной проблемой выживания в «губительных городах».

Протестующие жители Чикаго требовали от городского правительства выселения мясников за черту города, утверждая, что вонь от гниющего мяса приводит к хроническим заболеваниям у детей. Престижное жилье на Вашингтон-Хайтс на Манхэттене дорожало из-за доступа к свежему воздуху, «повышающему продолжительность жизни». Жены промышленников объединялись в Flower Missions — благотворительные инициативы по изготовлению и рассылке цветочных букетов в тюрьмы. Предполагалось, что понюшка фиалок спасет заключенных от туберкулеза. Пока муниципальные комитеты чесали репу и сажали деревья, городские жители придумывали собственные стратегии выживания среди «смертельного зловония».

Харриетт М. Планкетт, санитарка из Бостона, наставляла своих читателей страшной историей о том, как у одной богачки с Пятой авеню два ребенка умерло из-за запаха гниющего лука и заплесневевших губок, лежавших на чердаке. Почему мать не почувствовала вони? Планкетт разъясняла, что миазмы копятся постепенно, нос горожанина к ним привыкает, сознание их вытесняет, и оттого угроза миазматических болезней становится лишь ужаснее. Многие санитары, химики и городские активисты сходились в одном действенном бытовом совете, способном уберечь от миазмов: аккуратно принюхиваться, запоминать и избегать. Нос получил в прессе статус основного инструмента, способного сохранить жизнь горожанина. Предлагалось тщательно фиксировать и записывать домашние запахи, пристально следить за ольфакторным фоном при перемещении на улице, основываться на запахе при выборе маршрутов и мест жизни. С целью сохранения рецепторов в боевой готовности, домохозяйки даже отказывались от использования ароматических масел и парфюмированных вод. Возможно, единственный раз в истории столько усилий было приложено для развития привычки к «активному» обонянию.

Даже спустя долгие годы после принятия микробной теории, бытовые практики борьбы с миазмами оставались неизменными. Газета Sanitarian рассказывает об одной показательной сдаче экзамена в этот период. Преподаватель спрашивал: «Зачем нужны дезинфицирующие средства?» — «Они так воняют, что сразу хочется проветрить комнату, а это очень полезно!» — отвечал студент.